ЛГБТ-родители: что вам не покажут в роликах на YouTube.

В рамках информирования населения и призыва голосовать за поправки к Конституции в сети появился ролик, снятый по шаблону социальной рекламы, в котором гей-пара забирает маленького мальчика из детского дома. Выйдя с новым папой за порог учреждения, мальчик знакомится с новой «мамой» в виде молодого мужчины с макияжем, который протягивает мальчику платье, в котором (как мы можем предположить) мальчику теперь придется ходить в обязательном порядке.

Комментировать справедливость ролика, который не просто метёт под одну гребёнку всех ЛГБТ-представителей, но и показывает их в виде некого клишированного и нелицеприятного образа, пожалуй, не стоит. Любой человек с определёнными задатками рефлексии и адекватным восприятием реальности понимает, что подобные действия (мы говорим о выпуске этого ролика) могут говорить только о не слишком широком диапазоне мышления ответственных лиц.

Не беря в расчёт ярых ненавистников всех ЛГБТ-представителей, в большинстве своем аудитория как на YouTube, так и в различных социальных сетях высказала критичное отношению к ролику, поставив под сомнение, что жизнь в детском доме действительно лучше, чем быть усыновленным гей-парой. Кроме того, люди приводят в пример жизнь детей в семье, где их воспитывают родители-одиночки, пара мама+бабушка и другие вариации того, что не является примером «традиционной семьи». И данные обстоятельства жизни ребёнка отнюдь не ставят на нём крест, как на полноценном члене общества.

Существует мнение, что ЛГБТ-родители могут каким-то образом повлиять на жизнь ребенка, например, навязать неверные представления об окружающем мире или как-то повлиять на сексуальную ориентацию. Чтобы точно понять, насколько справедливо это предположение, стоит выслушать самих родителей.

Первым человеком, с кем мне посчастливилось поговорить на эту тему, стала Виктория.

Вика воспитывает двух детей-близняшек: Машу и Сашу. Как только мы коснулись вопроса появления вышеупомянутого ролика, Вика призналась, что он возмутил не только её саму, но и детей. «Ну почему мне только семнадцать, мама», — сокрушенно сказала Маша, которая не сможет поучаствовать в голосовании по поправкам, которые в числе прочих вопросов затрагивают и ЛГБТ-сообщество.

ЛГБТ-родитель — это не образ, навязываемый несведущими людьми, и это даже не какой-то конкретный тип людей. Каждый родитель — это прежде всего личность, со своим опытом, своим видением мира, своей системой ценностей.

Если описать героя данной статьи в нескольких словах: Виктория — журналист, автор (пишет как в прозе, так и в стихах), преподаватель по специальности и призванию, сурдопереводчик.

Слушая её, я заинтересовалась тем, как она пришла к профессии сурдопереводчика и попросила Вику рассказать эту историю.

«Я думаю, что моя история из серии „у кого что болит“. Когда, например, человек с плохим зрением идет в окулисты, я же, как человек, который рос в семье глухих родителей, начала переводить раньше, чем могла понимать всё, что мне говорят взрослые, — Вика смеется, вспоминая те годы. — Я бы очень хотела понять, как трёхлетний ребёнок, ещё толком не понимая, что говорят взрослые, без проблем переводила то, что слышала».

В работе сурдопереводчиком были свои сложности, которые повлияли на то, что Виктория, которая начала работать в этой сфере в двадцать лет, вскоре ушла из профессии. Устав сталкиваться с грубостью и предвзятостью, когда люди могли принизить её способности, делая непонятные выводы из ничего, Вика поняла, что силы закончились. Тем более, что когда дело касается глухих или слабослышащих людей, как пояснила Вика, большую роль играет темперамент. Во многом, таких людей можно назвать гиперэмоциональными — все их реакции усилены, как позитивные, так и негативные.

Однако, спустя годы, после учебы по специальности «педагог» и последующей работы в течение трех лет в строительном колледже, где в составе учебных групп были только мальчишки, она почувствовала в себе силы вернуться к прежней профессии.

«Я поняла, что я уже не двадцатилетняя соплячка, — говорит Вика. — Я уже могла постоять за себя, дать отпор людям, которые переходили границы, и поставить их на место. Опыт работы с учениками мне в этом помог, закалил меня».

Когда мы заговорили о семье, Виктория призналась, что беременность в своё время застала её врасплох.

Вика познакомилась с супругом, который позднее стал отцом её детей, в метро, когда ехала с работы. «Это был некого рода эксперимент, — откровенно говорит Вика. — Я была на том этапе, когда задавалась знакомым многим вопросом касательно своей сексуальности: „А может это лечится?“». Молодой человек привлек Вику своим интеллектом («Умные люди — моя слабость», — признается она), и Вика решила дать отношениям шанс.

В тот период, когда Вика начала понимать, что эксперимент с браком может оказаться неуспешным, она узнала, что беременна. «Мне даже сложно передать, насколько это для меня это оказалось большим стрессом. Я была совершенно к этому не готова, я не планировала беременность. Я не была готова к тому, что я моя жизнь кардинально поменяется. Мне было страшно».

Отношения в браке не складывались: за образом интеллигентного и умного мужчины скрывался человек со своими слабостями, с пристрастием к алкоголю и с мнением, что «место женщины на кухне». Когда малышам было около полутора лет, Вика поняла — брак обречён.

«Я поняла, что это — не моё. Зачем мучить себя, детей, мужа? Кому будет лучше от этого?».

После ухода от мужа Виктория призналась сама себе, что отношения с мужчинами её не интересуют, нет смысла больше себя обманывать. Свою ориентацию она не скрывала ни от семьи, ни от близких друзей. Как это часто бывает, со стороны членов семьи была неоднозначная реакция. Были как попытки понять и поддержать, так и разговоры о том, что «быть лесбиянкой — это не норма».

«То есть всё же есть критерии и исключения в градации нормальности лесбиянок?», — спрашиваю я. Вика смеется: «Получается так».

К семейному вопросу мы также пришли позднее и немного с другой стороны. Виктория с детьми живет в одной квартире с мамой. В очередной приезд в гости её сестра начала задавать вопросы про личную жизнь Вики: «Есть ли у тебя девушка? Не планируешь ли ты с ней съехаться?». Маша, дочка Вики, очень обрадовалась такому повороту диалога.

«Маша всегда очень переживает за меня. Особенно, в плане принятия меня моей семьей. И после этого разговора она приходит ко мне, радостная, и говорит: „Тётя наконец-то стала нормально относится к твоей ориентации. Даже переживает за твои отношения“. А, честно сказать, дело-то не в этом. Моя сестра никогда не принимала эту сторону меня. Но сейчас, решив съехать от своего мужа, но не имея места для этого, она решила, что ей бы очень пригодилось, если бы я съехала от мамы и освободила место».

Маша была расстроена, столкнувшись с таким неоднозначным жизненным уроком.

В отношениях с детьми Вика всегда придерживается честности. Она всегда отвечает на прямо поставленные вопросы, она не обманывает, пытаясь скрыть неудобную правду. Кроме того, она убеждена, что лучшее решение — не навязывать детям своё мнение, а давать необходимую для них информацию и предлагать составить мнение самостоятельно.

По такому же принципу она действует и в отношении вопроса общения детей с отцом.

«Я никогда не запрещала им общаться. Я никогда не пыталась очернить его в глазах детей. Зачем? Они сами решат для себя, хотят ли они с ним общаться и сколько времени хотят с ним проводить. Сын порой приходит от отца и с удивлением спрашивает: «Мама, как же мы жили с ним раньше?». Я говорю: «Ну, не очень радостно, раз ушли».

Политика Виктории в отношении воспитания детей не менялась со временем — она видит в них в первую очередь личностей, которым она может только дать информацию и поддержку, предоставив им самим исследовать этот мир, анализировать и делать выводы.

«Если дети меня прямо спрашивают о чём-то, я отвечаю. Если я не знаю ответа — предлагаю поискать его вместе, либо им самим найти и мне потом рассказать, чтобы я тоже знала. Нельзя навязывать ребенку мнение, нельзя его контролировать или чрезмерно опекать, это хоть маленькие, но люди.»

В плане страха или нервозности перед неудобными вопросами ЛГБТ-родитель не исключение. Вика признается, что с тревогой ждала вопросов из серии «Откуда берутся дети?». Вопрос пришел достаточно рано, уже в три года. Виктория не сторонник рассказывать детям сказки про аистов и капусту.

«Да и выбора особо не было, — смеется она. — Они родились зимой — ни аисты не летают, ни капуста не растёт. Я им сказала правду, не подробную, конечно, но правду: капелька мамы, капелька папы — получается ребёнок».

Вопрос о маминой сексуальной ориентации встал также после прямого вопроса от детей. Вика пыталась подготовится к нему, не форсировала события, но и не скрывала ничего. Просто ждала, когда придет подходящее время. Термин «лесбиянка» дети услышали в школе. Как рассказали дети, мальчишки из класса дразнили этим словом двух девочек, потому что они часто ходили вместе. Учительница, услышав, что происходит, собрала всех детей вместе и объяснила, что бросаться словами, значения которых ты не понимаешь — это некрасиво и неправильно. Сама Вика такое наставление полностью поддерживает.

Дальше дети спросили учительницу о том, кто же такие лесбиянки. А учительница, которой на тот момент было уже за пятьдесят (а это ещё и было порядка десяти лет назад), согласилась объяснить. Как же учительница старой советской закалки объяснила этот термин — мне стало интересно и немного тревожно.

«Она сказала потрясающую фразу, которую дети мне дословно передали: „Лесбиянки — это женщины, которые наслаждаются обществом друг друга во всех смыслах“. Мне очень нравится такая формулировка».

В тот день дети шли домой с мамой немного притихшие, обдумывая новое слово. Но, придя домой, обступили маму с новыми вопросами.

«Мама, а ты лесбиянка?»

Вика поинтересовалась, почему они решили это спросить. Дети ответили, что сделали такой вывод, глядя на то, что мама больше общается с девушками, чем с представителями мужского пола. Виктория подтвердила детям, что их предположение верное, пытаясь предугадать, как изменятся их отношения после этого.

«Мама, нам это абсолютно не важно. Главное, что бы ты была счастлива».

Есть такое представление у некоторых людей, что ребенок ЛГБТ-родителя обязательно вырастет геем или лесбиянкой. Возможно, потому что родитель будет к этому подталкивать, либо ребёнок будет подсознательно пытаться быть таким же, как его мама или папа. Насколько же это справедливо?

Маша точно не проходила такой этап, на котором она пыталась бы подстроить свою личность, чтобы быть похожей на маму. Наоборот, у юной девушки появилась тревога: как мама воспримет, если ей будут нравиться девушки?

«Она подошла ко мне как-то и спросила: „Мама, а ты будешь меня любить, если я пойму, что я — лесбиянка?“. Конечно, я ответила, что это ничего не изменит в моём к ней отношении».

Мама также объяснила дочери, что в попытках разобраться в себе и своей ориентации Маша может прислушиваться только к себе. Никто не скажет ей правильный ответ, кем она должна или не должна быть. Вика абсолютно уверена, что в этом вопросе она только может дать понять дочери, что она всегда рядом и будет поддерживать её в любом случае.

У Саши в своей ориентации сомнений не возникало, но не было и никаких предубеждений против друзей-геев, с которыми он с удовольствием проводит время, порой даже признаваясь, что они кажутся более зрелыми, чем другие ребята их компании. Вика допускает, что такое ощущение может возникнуть, когда у людей меньше зашоренности в суждениях.

Саша и Маша никогда не страдали от нападок одноклассников, которые узнали о том, что их мама — лесбиянка достаточно быстро (сразу же, как узнали сами дети и захотели поделиться радостной новостью абсолютно со всеми, кого знали). Но вот со стороны взрослых порой бывали неприятные инциденты.

«Однажды в четвёртом классе Саша одевался в школу и забыл надеть носки. После этого началась четырехлетняя борьба с учителями и органами опеки. Мне говорили, что я плохо воспитываю детей, плохо слежу за ними. Четыре года мы находились „под колпаком“ у органов опеки, пока наконец нас не оставили в покое».

Были нападки и по другим поводам. Например, когда Саша начал отказываться заниматься на уроках труда, мотивируя это тем, что урок бесполезный и никаких важных для себя знаний он там не получает, учитель пригрозил детям (досталось тут и Маше за компанию), что их отберут у матери и отправят в детский дом. Только после угроз Виктории привлечь Министерство образования к ситуации с учителем, которая позволяет себе такие выходки, положение нормализовалось. Учительница вскоре покинула школу, а дети вздохнули с облегчением.

«Если бы я просто заставила его ходить на уроки, то, наверное, такой ситуации бы не было. Но у нас другие отношения. Мой ребёнок объясняет мне свою неприязнь к предмету, приводя свои аргументы. И я не могу привести ему какие-то контраргументы, потому что я, в общем-то, с ним согласна. Я не говорю, что я полностью оправдываю его, но реакция учителя на поведение сына была просто недопустимой».

Углубляясь в тему воспитания, Вика продолжает:

«Я никогда не пыталась контролировать своих детей. Я никогда не пыталась навязать им свои взгляды. Я их воспитывала так, как хотела бы, чтобы воспитывали меня. У меня было и есть только одно важное правило — я всегда должна знать, где они находятся. Все остальные подробности — уже на их усмотрение. Если попадут в какую- то неприятность — придут ко мне и мы вместе разберёмся. И они знают, что они могут прийти ко мне с любой проблемой и поговорить о чём угодно. Я не нуждаюсь в том, чтобы знать все их секреты, все их мысли. Но я хочу, чтобы у них была уверенность, что ко мне можно прийти всегда. Я вижу, что мои дети могут о себе позаботиться, они могут анализировать, составлять свои суждения, жить своей головой. Они знают, чего они хотят от жизни. И я ими горжусь».

Саша выбрал для себя сферу IT-технологий, Маша рассматривает для себя карьеру стилиста.

Я слушаю про двух замечательных детей, которые в свои семнадцать лет уже полностью сформировавшиеся личности, с видением того, как они хотят, чтобы складывалась их жизнь (думая о том, что я в свои тридцать порой задумываюсь, кем же я хочу стать «когда вырасту»). Эти дети думают, чувствуют, принимают решения самостоятельно, зная, что дома есть мама, которая всегда готова выслушать и поддержать.