Три истории о полиамории

Этот материал — некоторая попытка самоисследования и возможность разобраться с тем, что такое полиамория. Когда я впервые столкнулась с этим термином, значение было найдено довольно легко. Оно звучит как способность любить нескольких людей одновременно.

Это определение мне близко: ранее в моногамных отношениях я всегда имела неосторожность влюбляться параллельно в кого-то ещё. Естественно, я била себя по рукам. Этим летом я обнаружила, что люблю двух человек одновременно. Ни одно из этих чувств не перетягивало одеяло на себя. Они были «о разном» и лишь дополняли друг друга. Значит ли это, что слово «полиамория» стало и моим? Могу ли я назвать себя полиаморной персоной?

Именно с этими вопросами я инициировала встречи с некоторыми откликнувшимися на объявления в поли-чатах.

Отдельно стоит отметить количество цис-гетеро-мужчин, желающих поделиться опытом. Оно было крайне велико, хотя изначально объявление содержало двоекратное упоминание ЛГБТКИА+ сообщества. После уточняющих вопросов о принадлежности к сообществу мужчины заявляли — их бисексуальные партнёрки не будут давать никаких интервью. Стоит ли говорить о том, что в поли-сообществе виден явный перекос в сторону гетеронормативности и патриархальной модели?

Каждая встреча давала мне все больше и больше ощущение размывания схем об отношениях. Каждая история стала для меня откровением о внутренней свободе.

Тоша (17, небинарный человек, гетерофлексибл, художница, иллюстраторка, Москва)

Я полиаморка. У меня не было моногамных отношений, были отношения don’t ask — don’t tell. Сейчас мне интересно общаться с некоторыми людьми, проводить вместе время, заниматься разными вещами от просмотра кино и готовки еды до сексуальных взаимодействий. В очень близкие отношения вступать я не готова, уже поспотыкалась, хочется взять передышку. Это не означает социальный целибат, но заводить новых партнеров сейчас не хочется, мне комфортно со старыми связями.

Осознанно к полиамории я пришла пару лет назад благодаря нашему общему партнёру Джо, мне это очень понравилось, потому что такой тип отношений подразумевает не только сексуальную свободу, но и любовь, этичность, внимание между всеми партнерами, общую открытость. У Джо очень крутая политика — не сразу афиширует свою полиаморность, только потом ты понимаешь, что он так живет, и тебе остается либо уйти, либо принять. Возможно, это выглядит нелогично со стороны, но для меня это оказалось комфортным. Тогда я поняла, что уходить от человека из-за того, что он любит кого-то еще для меня странно. Зачем запрещать кому-то любить.

Моя рациональная сторона уверена, что полиамория — лучший тип отношений, который только может быть, но при этом если я устала, мне может казаться, что в моногамных отношениях было бы легче. Когда у тебя один партнёр, возникает одна проблема, когда партнёров больше — больше проблем. Всё разрешают разговоры, процессинг с партнерами. В такой ситуации главное — не подавлять и не скрывать, делиться своими переживаниями, говорить: «Cейчас мне страшно, я хочу поговорить об этом­­». ­Как правило, такие разговоры меня очень поддерживают и придают сил. В сложные моменты я стараюсь вспоминать о том, что вокруг меня адекватные люди, и я не зря их выбрала, они близкие и должны понять.

Я бы не стала общаться с ярым гомофобом или противником полиамории, который заявляет мне с кем я должна спать, а с кем не должна. Некоторые начинают плеваться фразой «ну ты же девочка» и не понимают, почему я не посвятила себя одному единственному. Я не делала каминг-аут перед родителями, они, скорее, думают, что я «ветреная» и довольно спокойно к этому относятся. Пока у меня все хорошо — это моё дело.

Полиамория не столько об отношениях с разными людьми, сколько о внимании и этичности. Моногамия — о запретах и скачках от одного партнера к другому. Она часто ведет к слиянию, где у людей пропадают границы. Мои собственные границы постепенно расширяются благодаря полиамории. Я хочу здоровой дистанции и по возможности избежать созависимости. Чем глубже я осознаю свои границы, тем легче мне с ревностью, хотя с ней часто возникают вопросы: легко быть сразу со всеми, но сложно позволять другому человеку делать то же самое. Это мои личные тараканы, с которыми я работаю.

Если у меня когда-нибудь будут дети, я бы хотела воспитывать их в полисемье, это очень удобное разделение ответственности: нет ситуации, когда весь быт падает на плечи матери, а вся работа на плечи отца, есть равенство и баланс. Хочется жить в большом светлом деревянном доме в лесу поликоммуной, где всегда есть принятие, уют и тепло.

Азат (22, цис-мужчина, пансексуал, интернет-рекламщик, преподаватель робототехники, Ульяновск)

Когда я впервые прочитал о полиамории, это не вызвало у меня никакого отторжения. Правда, в начале был стереотип, что ревности у полиаморных людей не бывает.

Примерно год назад друг позвал меня на встречу в поликомьюнити. Я сразу шёл туда, зная, что встречу открытых и осознанных людей. Полиаморные люди, как правило, имеют схожую систему ценностей, взглядов на мир, некий общий базис.

Если разделять полиаморность как нечто похожее на ориентацию и этическую систему, то я впустил в себя второе и принял это. У меня нет потребности во многих партнерах, но я не запрещаю себе этого. Сначала во мне отрефлексировались многие вопросы и только потом случился первый опыт полиаморных отношений в августе этого года. Он подарил много инсайтов: «Как же так, я и правда не чувствую ревности»; «Как же так, мы действительно можем осознанно всё обсудить».

Про мою пансексуальность знают далеко не все. Сделать каминг-аут как полиаморный человек легче, это не вызывает отторжения. Про ориентацию сложнее — есть внутренний страх, что люди отвернутся или начнут задавать неуместные вопросы. Родители в курсе того, что в моей жизни появляются разные люди на близких дистанциях, но они не знают этической подоплеки полиамории: это движение, и я выбрал его. Они наверняка думают, что я перебешусь.

Обычно новые люди не расспрашивают меня о том, что такое полиамория, скорее, оговорятся фразой: «О, эти ваши новомодные веяния» и/или «Москва тебя испортила». Как правило, сначала у меня завязываются приятельские, доверительные отношения, а затем я говорю о своей полиаморности. Тогда это вызывает не отторжение, а любопытство.

Если у тебя были проблемы в моногамных отношениях, они останутся и в полиаморных. Сейчас я могу обсуждать очень многое, в моноотношениях с этим было сложнее. Через полиаморию я могу закрывать разные потребности. С разными людьми разное общение. Весь смысл в том, что ты не требуешь от человека всего сразу.

Мне важно чувство близости с людьми, их принятие. Бывают разные ситуации: когда с одним партнёром чувство близости ослабевает на время, есть другие — они могут меня поддержать и погладить. Конечно, они не заменяют человека, с которым в данный момент сложности, но, когда людей, принимающих и любящих тебя больше, это создает большее чувство безопасности.

Об истоках своей ревности я задумывался еще в моногамных отношениях. Сейчас я понимаю, что абстрактной ревности для меня нет. Это про страх быть отвергнутым и брошенным. Сейчас, если ревность случается со мной, желания удержать человека рядом нет. Я понимаю, о чем это чувство и могу с ним осознанно работать.

Динь (18 лет, квир, пансексуалка, демисексуалка, студенка химического вуза, репетиторка, Апрелевка)

В 7 лет у меня была детская любовь к однокласснику. Однажды мы шли рядом, и я захотела взять его за ручку. Потом подумала: «Сейчас я возьму его за ручку, потом мы поцелуемся, поженимся, и мне больше нельзя будет никого брать за ручку и целовать. Что это за ерунда!»

В 12 лет у меня было много воображаемых друзей, и у нас была целая коммуна, где все любили друг друга. Свою ориентацию я осознавала с детства, сначала позиционировала себя как бисексуалку, но многие нравящиеся мне люди были транс*персонами, а значит можно определить меня как пансексуалку.

В школе я была «своим парнем» в компании гопников, мы лазили по заброшкам, пили в подъездах. Когда я впервые влюбилась в девушку, пришла к ребятам и сказала: «Всем здравствуйте! Меня зовут Динь, и я влюбилась в девушку». Они ответили: «Так выпьем же за это!» Я всегда была открыта и не встречалась с буллингом на тему ориентации. Слышала присказки на тему: «Да у тебя просто мужика нормального не было», но к тому моменту у меня уже были выстроены личные границы, и я могла дать отпор.

В 14 лет был период подросткового алкоголизма. Однажды у меня украли телефон, было сильное давление и обвинения со стороны милиции, в состоянии аффекта я возвращалась с мамой из участка. На тот момент я встречалась с девушкой. Зарёванная повернулась к маме и сказала: «Я встречаюсь с девушкой». Она сделала вид, что ничего не услышала и делала так каждый раз, когда я пыталась ей что-то сказать. После мы не возвращались к этой теме. С семьей у меня не было хороших отношений. «Шлюха» в свой адрес я слышала чаще, чем свое имя. Про полиаморность родительской семье я не рассказывала. Я знаю, что они отреагируют негативно и не вижу смысла посвящать их. Сейчас мы не общаемся. У меня своя жизнь, у них своя.

С буллингом из-за полиаморности я впервые столкнулась в клубе (спортивный клуб, название не упоминается по просьбе Динь). Там были консервативно настроенные мужчины, которые любой конфликт решают кулаками и исповедуют «я ж мужик». Мы столкнулись с одним из них — Ф. Он был сексистом и эйджистом. Когда мне было 17 лет, я слышала: «Да тебе даже 18 нет, права голоса не имеешь и иметь не будешь, потому что ты женщина». Мы все занимались в одном клубе (я, оба моих партнера на тот момент и бывшие), с партнёрами мы обговорили мою открытость заранее, но их имён я не называла. Я слышала много оскорблений в свой адрес от Ф. Мои бывшие молчаливо одобряли буллинг меня или же не решались вступить в конфронтацию из-за авторитетности Ф. Я знала, что он может меня ударить, но не боялась. Я чувствовала, что за мной правда.

Н. был полиаморен изначально. Это был его первый опыт полиаморныех отношений, которые продолжаются и по сей день. Он занимался в том же клубе, был одним из «лидеров», я влюбилась с первого взгляда. Однажды я подошла к нему и спросила: «Можно я приду к тебе в гости?»

С самого начала мы договорились об открытости, о том, что мы не имеем друг на друга никаких «прав», не ставим запреты.

Сейчас мы живем вместе с Н. и замечательно себя чувствуем. Мне нравится дружить с другими его партнёрками (как минимум, мы всегда можем поговорить о нём). Сейчас все они разъехались, и Н. поддерживает отношения на расстоянии. О термине «полиаморность» я узнала от одной из партнёрок Н. Она прислала мне «Этику блядства», я прочитала её от корки до корки и пошла гуглить дальше. Принимать себя было непросто, долго, я казалась себе грязным чудовищем, которое причиняет боль всем своим партнёрам.

Я не стесняюсь говорить о неэтичных поступках в начале полиаморного опыта. Мне было сложно всё проговаривать, я могла просто обидеться и молчать, полезть обниматься, не спросив. Я не спрашивала согласия на секс и только через несколько дней намёками пыталась сказать Н. о том, что у меня было.

Сейчас, как только я понимаю, что у меня будет секс с кем-то другим, сразу же звоню Н., проговариваю, только после этого действие продолжается. Однажды я отказалась от секса, потому что молодой человек состоял в моногамных отношениях и не захотел известить свою девушку о том, что между нами сейчас произойдет.

Когда я люблю, проявляю много тактильности и хочу столько же в ответ. Раньше я сомневалась в любви Н. ко мне.

Ему очень сложно с проявлениями. У него «танковые» личные границы, большие сложности с осознанием собственных эмоций и неумение говорить о них. Процесситься с ним — одно из самых сложных занятий в моей жизни. Здесь помогает большой опыт общения с аутичными людьми, с ними мне проще, чем с нейротипичными. Я знаю некоторые параметры, по которым могу определить, что он чувствует в данный момент. Я принимаю его, и мы учимся вместе. Когда наши отношения начинались, у меня была внутренняя полифобия и внутренняя гомофобия. Я долго слатшеймила себя. Но это какая-то магия: какой бы я ни была, он принимает меня полностью и даже научился говорить об этом вслух.

Все могут попробовать полиаморные отношения, но не всем это в итоге подходит. Хочется сказать: «Собственникам не место в полиамории!», но собственничество — это черта, которая рушит любые отношения. Нынешняя полиамория выгодно отличается от моногамии новизной: веками наработанных «правил» в ней нет. Всё происходит прямо сейчас с опытом каждого/ой. Когда ты вступаешь в моногамные отношения, ты знаешь «негласные» правила. Например, идея свиданий, идея «он сам должен все понять», обиды. В полиаморных отношениях очень сложно соориентироваться, если не разговаривать с партнерами/ками. Никто не сможет догадаться о том, что ты чувствуешь, и ты сам не догадаешься о том, что чувствует партнёр. Так постепенно начинается процессинг. Даже если у тебя никогда не было полиаморного опыта, ты не читал ничего на эту тему — тебя научат этике. Если попал в моногамные отношения — вряд ли.

Ревность возникает тогда, когда нет моей осведомленности о том, что происходит у партнёров. Когда я знаю, что моему партнёру хорошо, он сейчас не один, а с другой партнёркой, они занимаются сексом, я испытываю радость за них. Мне очень важно контактировать с метамурками партнёра. Когда появляются новые, я всегда знакомлюсь, начинаю общаться. Это безопасность моя и их, и мне важно сказать, что в поликуле рады их появлению. Раньше я считала, что ЗППП при лесбийском сексе не передается, но с партнёрами правило барьерной защиты было всегда. Нет резинки — нет секса. Сейчас при появлении новой партнёрки мы всё проговорим заранее, пройдем экспресс-тесты, будем использовать презервативы на пальцы, латексные салфетки и перчатки. С этим у нас всё строго.

Меня привлекает идея полиамории круглого стола. Я люблю своих метамурок, у нас были тактильные посиделки. Очень уютные и теплые. Раньше я думала об эгалитарной полиамории, но сейчас понимаю, что мы прошли с Н. такой путь, что быть кому-то на равных с ним будет очень сложно.